Если же никто не заговорит, пусть мне будет хуже.
Доказать я ничего не могу, и он не поверит, даже если убийца вдруг войдет сюда и признает свою вину. Он заполучил меня, и больше ему ничего не нужно. Гроуфилд схватился за ближайший стул и встал. И опустился в кресло. Если настоящий убийца расколется, вы отпустите меня.
Если же никто не заговорит, пусть мне будет хуже.
С какой стати мне опять играть с вами? Я знаю, что он невиновен, и он знает, что невиновен, да и сами вы очень сильно сомневаетесь в его виновности. Ну что вам стоит? Данамато втянул щеки и принялся жевать их. У тебя две минуты. Тогда я еще не знал, кто настоящий виновник. Надеюсь, мой не станет следующим? Гроуфилд старательно избегал смотреть на коголибо из присутствовавших. Это произойдет, потому что он полагает, будто я убил его жену. Я знаю имя ее подлинного убийцы, но. Ктото издал тихий непонятный звук.
Однако он поверил бы признанию настоящего убийцы. Только в том случае, если убийца заговорит и расскажет правду, меня не уведут и не застрелят. Он умолк и немного подождал, но все хранили молчание. Минута и пять секунд. Данамато расправится со мной за убийство его жены, но вам он ничего не сделает. Неужели вы этого не понимаете? Вас он и пальцем не тронет. И вы не обремените свою совесть еще одним убийством. Он снова подождал, и опять ответом ему было молчание.
Вот почему один раз вы мне уже помогли. Но мне опять нужна помощь. Мне надо, чтобы вы заговорили.
Тебе просто хочется умереть, прослыв умником. Вы были правы, думая, что меня нанимали не только в качестве телохранителя, сопровождающего вашу жену в обществе. Челм выгуливал ее целый месяц, а для нее это, видимо, был слишком долгий срок. Данамато издал хриплый смешок. Его голос звучал глухо, потому что он попрежнему прижимал к лицу платок. Надо же иметь хоть толику уважения. Мне нравится, как складно у него все получается.
